Для начала, просто для ра…

Для начала, просто для разминки, я думаю, чтобы обозначить общее настроение, выяснилось, что один из немцев отправляясь в командировку забыл попробуйте угадать, что. Это угадайте что начинается на че, и заканчивается на дан, а то, что в середине там мо, я вам не скажу, чтобы сохранить интригу. То есть, я знаю, что этот человек проводит в командировках столько времени, что удивляться стоит скорее тому, что он не забыл где-нибудь голову, вместе с надетыми на нее трусами, но, тем не менее, трусы ему нам пришлось покупать в Днепропетровске. Хорошее начало хорошей поездки.

***

Сами переговоры, в общем-то, не очень сложные, но в переговорную традиционно набился миллион народа, и весь этот миллион устремился общаться друг с другом. А акустика в этой переговорной, как мне кажется, разработана специально для издевательства над переводчиками: любой тихий шепот где-нибудь в дальнем углу непременно заполняет помещение сплошным «бу-бу-бу». Зато и речь в полный голос тоже звучит как равномерное «бу-бу-бу». И вот переводить это все – нормально, но необходимость постоянно разделять, какое бу-бу-бу надо игнорировать, а какое – наоборот, и еще и самой говорить так, чтобы тебя за общим бу-бу-бу было слышно, выматывает ужасно. К тому же, оказалось, что одного из немцев я не то, чтобы прямо не понимаю, но и не то, чтобы прямо да. То есть, он не из той фирмы, с которой я обычно работаю, в их оборудовании я разбираюсь похуже, но еще и просто не понятно, что он говорит, местами. Собралась уже, как водится, решить, что забыла немецкий, но вспомнила, что зовут товарища Кшиштов. То есть, он живет в Германии, давно уже, по-немецки говорит отлично, но родной у него все-таки польский. И, может быть, просто что-то с дикцией. То есть, это все, конечно, успокаивает, но не радует.

***

Но это все было бы ничего, обычные рабочие моменты, но после двух с половиной дней переговоров нас потащили ужинать в рЭсторан. То есть, нас и в предыдущие вечера водили ужинать, это вообще принято, кормить гостей, но вот это был особенный ресторан. Он был такой весь «Привет, девяностые». С живой музыкой. Разумеется, сплошной «Ночной ларек». Громкость такая, что звуковой волной сносит посуду со стола. Плюс там еще и танцуют, то есть, оно не только рЭсторан, но и дискотЭка, по принципу «где нет столов, там и танцпол». Вечер пятницы, за соседними столиками два дня рождения и один корпоратив. На танцполе девушки, ничего не скажу, как на подбор очень красивые, с обалденными фигурами, одеты все так, как ожидаешь от ресторана «Привет, девяностые». То есть, бывает маленькое черное платье, а бывает очень маленькое леопардовое платье. Причем оно не обязательно именно леопардовой расцветки, просто глядя на него понимаешь, что что-то леопардовое у хозяйки тоже есть. Ну и каблуки, прически, макияж – все как положено. Нарядно. Цветник. Танцует цветник, разумеется, в самой непосредственной близости от нашего стола, только что не на головах. Не то, чтобы кто-то возражал. Фотографии себя на фоне цветника делали, это да, а возражать – нет.

***

Разговаривать при этом невозможно, потому что певец ртом поет так, что трясутся стекла в окнах. Уши кровоточат. Но сидящий напротив меня товарищ от принимающей стороны все-таки настоял, чтобы я перевела его тост. Пересказывать тост я тут не буду, просто поверьте на слово, что в нем упоминались и играли значимую роль мужские гениталии. Нет, мне не слабо это перевести, но еще раз нет, я не считаю, что это уместно для делового ужина. Кроме тоста этот же товарищ взялся, во-первых, поить немцев водкой, и пивом, и еще водкой, а во-вторых, чуть позже еще и проявлять ко мне несколько больше внимания, чем мне было бы комфортно. А давай потанцуем, а давай я тебе разомну плечи, нет, ну давай все-таки потанцуем – не так, чтобы его правда можно было бы в чем-то всерьез обвинить, или чтобы я чувствовала опасность, но неприятно. «Давай потанцуем. Ну почему нет? Ну давай. Ну я же только потанцевать. Ну почему ты не хочешь?» Я устала как скотина, я последние двое суток спала часов восемь – в сумме, у меня болит примерно весь организм, мне не нравится музыка, мне не нравитесь, в конце концов, лично вы – какого хрена.

***

То есть, мне шумно, мне гнусно, мне при этом довольно скучно, мне отчаянно жалко бездарно проходящего времени, потому что у меня в ноутбуке протокол переговоров, который надо бы перевести до завтра, и либо он окажется непереведенным, либо на него уйдет время, которое я могла бы спать, а тут еще этот хрен зудит над ухом, что почему я не танцую. Решение оказалось с одной стороны достаточно нестандартным, с другой стороны как раз очень типичным для меня. Потому что что я делаю в любой непонятной ситуации? Правильно. Раздвинула в стороны тарелки, открыла ноутбук, стала переводить протокол. Практически посреди танцпола. Результат – со мной захотел сотрудничать представитель еще одной немецкой фирмы, очень уж его это впечатлило. Сплошная польза.

***

Не сплошная. За работой я не заметила, что, во-первых, самое высокое начальство с принимающей стороны расплатилось за уже съеденное и выпитое и тихонько слилось, во-вторых, оставленные без присмотра немцы в количестве четырех штук напились в хлам. Я от них такого не ожидала. Кроме меня и немцев на поле боя остались: пристававший ко мне товарищ, тоже пьяный в дымину, два молодых человека, приятных во всех отношениях, но, скажем так, если бы мне надо было описать их через ассоциацию с растением, я бы сказала «бонсай», и еще одна женщина, которую я нежно люблю еще по прошлому проекту, трезвая, умеющая разруливать разное, но габаритами тоже не вековой дуб. А еще оказалось, что в полночь это прекрасное место превращается в тыкву, и с посетителей начинают брать какие-то бешеные деньги просто за счастье в нем находиться. При этом т.к. оно, напоминаю, все так и не вылезло из девяностых, карты там, разумеется, не принимают. А у нас ни у кого нет с собой столько наличных гривен, чтобы расплатиться за такое счастье за толпу народа. То есть, вообще-то надо бы уже как-то выбираться, тем более, что утром субботы нам продолжать работать.

***

И тут, конечно, можно бы сказать, что у меня в контракте ничего такого не написано, мне, пожалуйста, такси, а вот это у нас – взрослые, умудренные опытом и убеленные сединами люди, если они решили, что напиться посреди Днепропетровска – хорошая идея, значит, так тому и быть. Но внутренняя еврейская бабушка, конечно, тут же запричитала, что если оставить посреди ночного Днепропетровска четверых пьяных, не знающих местных языков, не знающих дорогу к гостинице или хотя бы адрес гостиницы немцев, велика вероятность, что они забудут повязать шарфик. В общем, одного из бонсаев мы отправили провожать его пьяного начальника, а с другим бонсаем и Мариной стали извлекать с танцпола немцев.

***

Когда еще был жив Понедельник, я периодически оказывалась в одной и той же ситуации: я открываю дверь квартиры, он выбегает в подъезд, пока я загоняю обратно его, в подъезд выбегают Локи и Снегурочка, пока я ловлю и закидываю в квартиру их, обратно выбегает Понедельник, и так, пока им не надоест, потому что если у тебя две руки и три кота, успех подобных развлечений зависит не от тебя, а от их готовности сотрудничать. А тут, значит, трое трезвых нас, и четыре котика. Четыре здоровенных, бодрых, пьяных, не желающих уходить от красивых девушек (и я их понимаю), пьяных котика. Пока мы уговариваем одного все-таки дойти до гардероба и получить пальто, второй находит новую девушку для потанцевать. Пока мы снимаем второго с девушки, третий заказывает еще пива (напоминаю, оплата – отдельный деликатный вопрос). Пока разбираемся с пивом, первый вернулся и тоже хочет пива и девушек. Применить силу невозможно, потому что весовые категории очень уж разные. И это бы ничего, но четвертый, как выяснилось, напился так, что остальные по сравнению с ним сошли бы за трезвых как стеклышко. Ему хотелось одновременно любить всех девушек и часть юношей, дружить с остальными юношами, любить стоящую у стены елку, танцевать с дверным косяком, обнимать певца – и всего этого сразу и много. Он нашел где-то группу молодых людей кавказкой наружности, и взялся рассказывать им, что они непременно должны бороться за свободу Украины. Он признавался в любви нам с Мариной. Он танцевал медленный танец с товарищем, который до этого рвался танцевать со мной. Даже когда мы его как-то дотащили до гардероба и вручили пальто, он рвался обратно на танцпол как кот в коробку. Пока мы его возвращали, два немца таки вышли на улицу и побрели в неведомую даль, третий решил вернуться на танцпол.

***

Когда мы их все-таки как-то вывели на улицу всех четверых, и как-то сгруппировали, я настолько прониклась ассоциацией с котами, что стала звать их за собой на «Miez-miez-miez», это немецкое «кис-кис». И вы знаете, они сначала переспросили друг друга: «Она правда это сказала?», потом ответили друг-другу, что да, она с нами обращается как с котами, и так охренели, что действительно пошли. Самый пьяный, правда, пытался дружить с растущими вдоль дороги кустами, и пару раз чуть не навернулся, а когда вызвали такси, кинулся обнимать как возлюбленную сначала таксиста, а потом машину – машину вызвали большую, чтобы поместилось пять человек, обнимать было удобно. Зато остальные трое даже протрезвели.

***

В гостинице пришлось еще и просить охранника довести товарища до номера, и девушку на ресепшене – проследить, чтобы это тело с утра уехало в аэропорт, у него был более ранний рейс, чем у остальных. А нам, остальным, на утро после этого чудного вечера пришлось ехать в офис и дорабатывать то, что не доработали накануне. И что самое обидное, эти трое были вполне свежи, бодры, и вовсе не похмельны. Им вообще все понравилось. Вот и верь после этого всяким поговоркам.

https://kaffeesahne.livejournal.com/624832.html

(никто еще не проголосовал)

Loading...