Киноэпопеи Александра Ханжонкова и Василия Гончарова. Часть 1.

«Оборона Севастополя»

4 ноября кроме праздника проводилась еще и Ночь искусств. И в рамках этого события в музее 1812 года был показ фильма «1812», снятого в 1912 году.

Чтобы увидеть этот фильм совсем необязательно ждать какого-нибудь культурного мероприятия, он есть в сети, на youtube, например. Но если все-таки зажелалось смотреть это старое немое кино, то начинать просмотр нужно не с него, а с совсем другого фильма.

В конце 1910 года в киномастерскую А.А. Ханжонкова ворвался В.М.Гончаров. Сам себя он называл «первый русский режиссер», и, в принципе, таковым и являлся, потому что именно по его «сценариусу» был поставлена первая российская игровая картина «Понизовая вольница» про Степана Разина и княжну. Надо сказать, что Василий Михайлович Гончаров был человеком энергичным, неугомонным, настойчивым и несколько неуравновешенным. До появления кино он томился в качестве чиновника на железной дороге и засыпал провинциальные театры предложениями своих услуг в качестве сценариста и режиссера. Но, увы, все его композиции были слишком дорогостоящими и сложными для сцены, и его гнали куда подальше. Спас его приход кинематографа. Конечно, экранизацию «Из-за острова на стрежень» в наше время смотреть невозможно – душераздеррающее зрелище, но тогдашний неискушенный зритель принял картину с восторгом, а Гончаров наконец-то нашел себя. С тех пор он поставил не один фильм, приобрел опыт, завоевал авторитет, поработал со всеми киномастерскими и переругался с ними со всеми: и с Дранковым, и с Ханжонковым, и с Пате. И вот пошел по второму заходу.

Он пришел не много не мало, с идеей исторической батальной картины «Оборона Севастополя», посвященной Крымской войне 1854-1856 гг., темпераментно доказывая Ханжонкову, что снять такой фильм – это его исторический долг. Застигнутый врасплох Александр Андреевич сперва попытался сплавить Гончарова к Пате, но тот сознался, что у них уже был, и что Пате, как иностранцы не подходят для реализации национального кинопроекта (т.е. его там решительно отшили). Вообще-то Ханжонков и сам не возражал бы снять масштабную картину на эту тему, но, во-первых, Гончаров был слишком неожиданен и свалился, как снег на голову со своей идеей, а, во-вторых, опытный кинодеятель сразу представил себе все трудности такого проекта. И все-таки послал Гончарова… в командировку от киностудии за ходатайством о получении высочайшего соизволения на съемки. Уж послал, так послал.

Из Петербурга Гончаров вернулся триумфатором: его «миссия» блестяще удалась – высочайшее соизволение (читай карт-бланш на все) было получено! Как ему удалось пробить бюрократов из царской канцелярии – тайна покрытая мраком. Скорее всего, облаченный в купленную на командировочные новую фрачную пару с цилиндром, энергичный режиссер используя знаменитую суворовскую формулу «быстрота и натиск», просто не дал чиновникам опомниться. Как бы то ни было, теперь с такой бумагой на руках снимать можно было, что угодно, в пределах сметы, конечно. Ханжонков загорелся, и дело закипело. В костюмерном ателье Пинягина был заказаны костюмы, а правильнее сказать, форма для русской и неприятельской армий (костюмов было пошито на целый железнодорожный вагон!), в пиротехнической мастерской Кульганек заказали дымовые шашки, взрыв-пакеты и бутафорские бомбы, договорились с бутафорами и гримерами из Малого театра, закупили и новые киноаппараты. Для съемок пригласили молодых, но уже хорошо зарекомендовавших себя операторов: француза Луи Форестье, прошедшего хорошую школу на студии Гомон, и русского Александра Рылло, закончившего специальные операторские курсы. В начале лета съемочная группа выехала в Севастополь, а в Крылатском тем временем строился специальный стеклянный павильон с электроосвещением.

Организовывая все это, Ханжонков хорошо отдавал себе отчет о том, что им предстоит сделать нечто, чего до этого в России не делали: снять крупномасштабный батальный исторический фильм. В принципе в мире такие проекты уже были реализованы. По, как бы их сейчас назвали, «историческим блокбастерам» впереди планеты всей была Италия. Итальянцы активно эксплуатировали свою богатую и интересную историю, представляя вниманию восхищенных зрителей походы Цезаря или бои гладиаторов. Но в России такой проект реализовывался впервые. Вообще-то у Ханжонкова с Гончаровым был совместный опыт создания исторической картины с батальными эпизодами: пару лет тому назад они сняли фильм «Покорение Ермаком Сибири», но там был совсем другой размах: Сибирь снимали в Сокольниках, а ватагу Ермака и воинов Кучума изображала массовка из студентов, забывавших подчас снять калоши или пенсне перед камерой. А здесь армия, флот, натурные съемки…

В Севастополе им были предоставлены необходимые для фильма войска, включая суда военного флота, право пользования материалами Севастопольского музея и возможность снимать, где угодно, – вот что высочайшее соизволение делает! Для фильма был даже приглашен военно-исторический консультант – командир казачьей бригады полковник Ляхов! Первый раз в истории кино. До сего момента консультироваться у кого-бы то ни было, киношникам даже в голову не приходило. 🙂 Но тут они ощущали свою ответственность за достоверность результата.

Кстати, консультант тоже подошел к своему дело очень ответственно, и серьезно потребовал, чтобы съемки велись именно на местности, соответствующей реальным событиям. Т.е. Инкерманское сражение – в Инкермане, Альминское – на Альме и т.д. Напрасно оба режиссера уговаривали его, что подходящий для съемок пустырь есть и под Севастополем, зачем тащиться в такую даль, где еще и натуру подготавливать надо: траншеи рыть, бастионы возводить, но Ляхов был непреклонен. Пришлось ограничиться Севастопольской бухтой и Малаховым курганом, впрочем, может это и к лучшему. Между прочим, на необходимые для фильма земляные работы командир саперной роты полковник Груздевич-Нечай выделил и рабочие руки, и весь требуемый инвентарь.

Но рассказать хотелось бы не об истории съемок фильма «Оборона Севастополя», хотя все равно по ходу расскажу – это очень интересно, а о новаторском характере картины и ее вкладе в развитие российского кинематографа. Потому что многое тогда было впервые. Впервые максимально реалистично изобразили войну. Сцены с участием войск ставил сам Ханжонков: «до кино» он был офицером войска Донского, так что у него был опыт командования и вообще представление о военном деле. Но реальная война и кинобаталии – две большие разницы. В кино войной не руководят, ею дирижируют. Потому что все должно идти по плану. И тут мало объяснить участникам задачу, нужно, чтобы они оказались в нужное время в нужном месте и при этом не получили повреждений от «взрывов», «выстрелов» и от штыков. К тому же требовалось назначить «покойников». Любой реконструктор подтвердит, что «умирать» не хочет никто: неинтересно же лежать на земле, когда остальные идут в атаку. Поэтому как Ханжонков ни бился, все равно по кадрам штурма батареи видно, как враги атакуют, наши героически отстреливаются практически в упор, а «убитых» можно пересчитать по пальцам. Приходилось заволакивать поле боя дымом, чтобы зритель не фокусировался на деталях. При этом еще надо было укладываться в хронометраж. Кстати, Гончаров был настоящий гений хронометража: все репетиции с актерами он проводил с секундомером в руках, добиваясь, чтобы действие занимало строго отведенное время. Это очень нервировало исполнителей, но дисциплинировало, и позволяло не транжирить дорогую пленку.

А перед гримерами стояла задача создать портретный грим, потому что зрители должны были увидеть не абстрактных Степана Разина или Ермака, а конкретных людей, портреты которых были широко известны, более того, многие их вообще знали и помнили – после Крымской войны не прошло и шестидесяти лет – срок большой, но не слишком. Причем гримировать нужно было, грубо говоря, тех, кто есть. Специально для этих целей гримеры изучали в Севастопольском музее портреты героев войны. И вот будущая звезда немого кино Иван Мозжухин стал адмиралом Корниловым

а артист Андрей Громов – адмиралом Нахимовым

Какой нос ему сделали! (или это у него свой?...) И ведь похожи. Да, грим театральный, грубый, но узнаваемый: это именно Нахимов и Корнилов, а ни кто другой.

Кстати, все хотела узнать, кто у них играл Пирогова, но так и не нашла.

А начальные кадры фильма, где представлены главные персонажи, можно считать первыми пробами съемок крупным планом.

Так же при создании картины активно использовался прием монтажа, как способ достижения художественной выразительности. Посмотрите, в эпизоде затопления корабля кадры стреляющей пушки чередуются с кадрами тонущего корабля и народом на набережной. А в эпизоде эвакуации армии на левую сторону соотносятся кадры прохода через горящий город (на фоне макета) и по мосту (снятые в Подмосковье).

Отдельно остановимся на новаторской работе операторов. Поскольку операторов было два, то использовали прием съемки с двух камер. Т.е. можно сказать, давали один эпизод с двух точек зрения. Так снимали в основном сцены штурма бастиона: один оператор снимал нападающих, а другой – защитников. Так добивались реалистичности и динамичности эпизода. Опять же, обратите внимание – применяется панорамная съемка! Камера поворачивается! Причем не только слева направо, но вверх-вниз. Это реально новое слово. Так еще не снимали. Это хорошо заметно, когда смотришь фильм: он в основном снят статично с одной точки. Так сняты все тогдашние фильмы. Современным зрителям даже тяжело смотреть такое кино, настолько это непривычно, словно сидишь в зале и смотришь театральный спектакль, не двигая головой. И вдруг тут камера начинает поворачиваться, открывая обзор… Они даже позволяли себе съемки с нестандартных ракурсов: так сцена смерти Нахимова снята снизу, а атака на батарею – сверху. К тому же им еще приходилось решать ту же задачу, что и современным операторам: следить, чтобы в кадр не попали приметы современного им времени – фильм-то исторический. Операторы – молодцы! Запомните эти имена: Форестье и Рылло.

Отдельно остановимся на использовании макетов и бутафории. Поскольку большая часть съемок шла на натуре, то режиссеры ловко совмещали реальные и бутафорские предметы и даже строения. Особенно в этом преуспели при съемках эпизода затопления судна «Три святителя». Зритель видит, как несколько странный корабль уходит под воду. Но на самом деле под воду уходил не корабль, а … подводная лодка! Ей сверху прикрепили картонные борта, имитирующие обшивку и надстройки парусного судна, и по команде режиссера лодка начала погружение! Уговорить подводников на такую авантюру смог, разумеется, только Гончаров, он же и ставил всю сцену, нарезая круги на катере вокруг лодки и к ужасу оператора все время пытаясь ворваться в кадр. Операция эта была очень рискованная. Флотское начальство чуть не поседело, глядя на все это безобразие. И напрасно Гончаров потом тряс перед ними императорским соизволением, больше подводную лодку ему не дали. А он-то уже размечтался «потопить» с десяток русских и пару-тройку неприятельских кораблей для пущей достоверности.

И обратите внимание, кадры затопления сняты качающейся камерой – значит, снимали тоже с воды, с другого судна: лодки или катера. Вряд ли кому до этого приходилось снимать в таких условиях. Об этом эпизоде Ханжонков потом вспоминал, что финал «затопления» вышел неудачным: бутафорские борта совало напором воды, и они решили переснять эпизод в Москве чисто на макете. Честно говоря, не могу сказать, можно ли это увидеть в имеющемся экземпляре фильма, надо присмотреться. Если это тонет макет, то камера не должна качаться.

К художественным достоинствам картины можно отнести ее, так сказать, визуальную оригинальность. Для кинематографии начала 20 века при съемках исторических фильмов было нормальным использовать для построения эпизода какие-нибудь широко известные живописные произведения: картины Репина, Сурикова, Васнецова и т.д. Зрителю это нравилось: всегда приятно встретить старых знакомых и не обмануться в ожиданиях. Но сам фильм при этом терял в выразительности – он оказывался вторичным по сравнению с живописью. А здесь, несмотря на то, что буквально под боком у съемочной группы была Панорама «Оборона Севастополя», ни один эпизод фильма не повторяет работу Рубо, хотя они безусловно черпали там вдохновение.

Ну и безусловно самым интересным режиссерским приемом стали финальные кадры в которых игровые сцены сменились документальными, и зрители, которые только что следили за драматическими событиями изображенными актерами, вдруг видели современный им Севастополь и его памятники событиям Крымской войны. А персонажей фильма сменили реальные участники тех событий – настоящие ветераны. Причем сперва французы и англичане, а в конце перед нами оказываются подлинные герои обороны Севастополя – российские солдаты и сестры милосердия – седые и полные сдержанного достоинства. А само решение сцены, когда он по очереди выходят к камере пробивает до самого нутра. Такое совмещение художественного и документального кино безусловно большая удача всего фильма.

Этот прием был также предложен Василием Михайловичем Гончаровым, что еще раз подтверждает, что он не зря бросил железную дорогу, и именно кино было его настоящим призванием.

После завершения монтажа оказалось, что продолжительность фильма «Оборона Севастополя» составляет один час сорок минут. Т.е. это был первый российский полнометражный фильм!

Сильно нервничая, Ханжонков с Гончаровым устроили показ своего фильма для Николая II, и постарались сделать все, чтобы императору фильм понравился. Это им вроде бы удалось: Николай в целом фильм похвалил, хотя и не без замечаний. И Ханжонков пустил его в мир. Не будем рассказывать о том, каким образом ему удалось окупить совершенно невероятные затраты на съемки, но Александр Андреевич Ханжонков не зря считался коммерческим гением, он еще и в прибыли оказался, хотя даже ему это казалось чудом.

Дело в том, что несмотря на монаршее благоволение, критика фильм приняла не слишком благосклонна. Да и у публики впечатления были двоякие.

До этого момента я отмечала сильные стороны картины, а теперь поговорим о слабых. Самым большим недостатком был тот самый полный метр – картина была безумно затянутой. Царь оказался очень терпелив, высидев у экрана час сорок, не всякий зритель был способен на подобное. И дело тут не сколько в продолжительности сеанса, сколько в затянутости самого действия. В том виде, в котором фильм можно увидеть в свободном доступе, он длится где-то около часа, и я вам признаюсь честно, смотреть его подчас скучновато. Особенно с нашим, так сказать, клиповым мышлением. 🙂 Вот из этой афиши можно понять из каких эпизодов складывался фильм изначально:

В настоящей версии первое отделение отсутствует полностью. Считается, что его вырезали при реставрации картины в Госфильмфонде. Но вполне вероятно, что фильм покоцали еще раньше в процессе демонстрации. Начало этому положил сам Ханжонков. Сцена у турецкого посла была решена в восточном стиле с балетом, изображающим этакий танец живота. Это тоже была идея Гончарова, который видимо решил, что слишком серьезному фильму, где все так грустно и вообще все умерли, совсем не помешает немного оживляжа. А что? Публика это любит. После пары сеансов Ханжонков решительно вырезал всех одалисок!

Кстати, по его воспоминаниям, было снято больше эпизодов с подвигами матроса Кошки: он приводил пленных, спасал товарищей и так далее. Но в имеющемся варианте есть только один эпизод с бесстрашным и неунывающим матросом, где он выкрадывает у французов тело убитого сапера. Жаль, что остальное оказалось потеряно: как раз сцены с Кошкой сняты живо и динамично.

Критические отзывы прессы получила и игра главных героев. И тут я с критикой соглашусь. Играют они ужасно даже со скидкой на свойственное немому кино излишнюю аффектацию. Самый неудачный эпизод фильма – это совет военачальников в Севастополе: все героические адмиралы и капитаны почему ведут себя малость истерично. 🙂

В общем Мозжухину до высот актерского мастерства предстояло еще расти и расти. Гораздо лучше получился деловитый Пирогов и его серьезные сестры милосердия. И конечно прекрасный эпизод с «Барыней» - совершенно органический и естественный.

Ругали и костюмы, находили исторические несоответствия, но это уже так, мелочи: пресса, она любит поругать и поумничать. А публика после некоторых доработок в конце концов фильм приняла, и он был ею оценен по достоинству.

Да и что сказать, фильм «Оборона Севастополя» был первой большой военно-исторической картиной, снятой на высоком художественном и техническом уровне и ведь именно она положила начало наших знаменитых военных киноэпопей от бондарчуковской «Войны и мира» до озеровского «Освобождения».

А теперь смотрите и наслаждайтесь.

ПС. Пересмотрела сцену с затоплением: в кадре благополучно «тонет» подводная лодка на фоне севастопольского форта, а никакой не макет. Ох, склонен был Ханжонков к мистификациям!

http://vivva.livejournal.com/125393.html

(никто еще не проголосовал)

Loading...